«Папа, а где мой старший брат?» Кто ответит за смерть наших сыновей в армии в мирное время?
Тяжело мне. В голове непрерывно крутятся мысли и от них голова постоянно болит. Иногда сижу долго-долго на одном месте. Вы знаете, ведь это всё от моей души. Мерзко мне в душе…
В эти дни не переставая и независимо от моей воли я глубоко проникся чувствами отца солдата.
Что чувствовал он в своем сердце? Ведь его сына уже не было в этом мире. Наверное, оттого что и я отец. И наверно оттого, что солдат пошёл защищать мою страну.
В тихую комнату вбежал маленький мальчик, как всегда весёлый, задорный с улыбкой на лице. Он сразу же подбежал к своим игрушкам и стал перебирать их, думая, с какой из них поиграть. Тесно было в комнате, но маленькие дети никогда этого не замечают и играют там, где возможно. Вот и сейчас он подошёл ко мне и стал катать маленькую машинку сначала рядом, потом по моей руке и так поднялся вверх до плеча и потихонечку спустился вниз. Я сидел неподвижно и очень тихо. Мальчику это показалось странным, и он поднял глаза. Когда наши глаза встретились, он ещё больше удивился и стал серьёзным. Наверно в моих глазах он увидел глубокую грусть и безволие. Это бывает с людьми, которые совсем не знают, что делать.
Тишина в комнате совсем не нравилась мальчику, и он тонким детским голосом спросил: «Папа, а где мой старший брат»?
Я от неожиданности этого вопроса дёрнулся с места и мне показалось, что сердце моё выскочило из груди от не выносимой боли. Сердце моё, оно просто потеряло своё место и стремительно бежало, не желая вернуться в больное, почти адское место — в мою грудь.
Я с испугом отвёл глаза. Я очень боялся смотреть в глаза мальчика, такие наивные и искренне требующие ответа.
Взгляд мой медленно и упорно застыл на гробе, который лежал передо мной. Нет, он не родился солдатом. Старший брат маленького мальчика, он был ребёнком, как и все дети. Потом вырос, став юношей. Я не знаю, успел ли он любить. И пришло время возмужать. И решил он пойти в армию. И подумал он, что именно там он станет таким. И прошло немного времени, и он теперь здесь, лежит в деревянном ящике. У меня нет слёз, а у кого они есть, помогите, плачьте , ведь в гробу лежит солдат. Он всего лишь хотел защитить свою родину, дом родителей, маленького брата и вас…
Он не возмужал, его убили. Нет, не враги. А может они? Враг мой и ваш разве не тот, кто убивает нас?! Враг мой и ваш не имеет национальности. Он тот, который поднимает руку, чтобы убить.
Мысли мучительно крутятся дальше. Плачьте, друзья, плачьте со мной. Слёзы кончились у меня, помогите мне. Ведь он мне сын, а вам ваш солдат — защитник молодой. Но проходят минуты, и я понимаю, что плакать — не плачут. Нет никого рядом. От такой тишины я совсем оглох и даже не слышу громогласную речь прискорбия и соболезнования главы страны. О том, что враг будет наказан. О том, что враг уже среди нас. Проходит медленно время. Душа моя не живёт, она не может жить. Она может теперь только мучиться. И от этих мучений мысли мои жёсткие, но чистые. И я понимаю, что я совсем не глухой. Просто гробовая тишина и преступное бездействие, неумение управлять государством окружает меня.
Брат, как и положено, отомстит за брата. Он пока маленький, но ведь вырастет. Но всё же тошно, что он здесь. Здесь и в гробу.
Пусть меня осуждают, но я скажу из последних сил, умирая, скажу: «Маленький мальчик, твой брат в гробу»…
…От детских жизнерадостных голосов на улице я постепенно пришёл в себя и в тот момент почувствовал, как огромная слеза оторвался с глаз и с огромным треском шлепнулась на пол. И я подумал, что жизнь наша ничто, потому что наши дети умирают…
